Маат
(сон)

Мне снилось: я работаю в музее
Искусств изящных. Петя Колядёнков
Там также подвизается. Должны
Мы то ль сдавать, то ль принимать экзамен:
Историю искусств. Какой-то группе
Моих учеников и подопечных
Я отвечаю на вопрос о блюде
Египетском (фарфоровом, однако),
Облитом яркой глянцевой лазурью.
Я это блюдо знаю хорошо:
Оно стоит вон там, вон в той витрине.
На нём — изображение богини
Вселенской Правды-Истины, Маас[1].
Я объяснил значение рисунка
Своим студентам, и они в восторге.
Затем беру смотреть альбом Домье
В цветной суперобложке, на которой
Грудастые нагие лесбиянки
Друг с другом обнимаются. Они,
Однако же, собою представляют
Чреду расхожих плоских аллегорий:
Свобода, Революция... Альбом
Открыв, я чей-то неотступный взгляд
Вдруг на себе почувствовал: конечно,
То Петя Колядёнков! Преисполнен
Иронии, он смотрит на меня:
Ну-ну, мол... Хоть альбом я не бросаю
И вяло открываю наугад
Две-три гравюры (а на них опять
Всё те ж аллегорические бабы,
В которых явно плоскость содержанья
Возмещена с немалою лихвой
Количеством и качеством рельефа) —
Так вот: хоть я их вяло оглядел,
Но эти чёрно-белые агитки
Не шевелят отрадного мечтанья
Во мне...
                Затем сменяется мой сон:
Я наношу визит иезуитам.
Передо мной двустворчатая дверь,
Коричневой окрашенная краской.
Звоню. Довольно долго мне никто
Не отвечает. Наконец замок
Скрежещет, дверь наружу подаётся —
И вот передо мной отец Опеля,
Закутанный небрежно в простыню,
Как в тогу иль хитон. Впустив меня,
Октавио зовёт он неохотно,
Но тот довольно долго не идёт.
Меж тем кругом могу я осмотреться.
Вся комната — большая, проходная —
Заставлена старинными вещами:
Фортепиано, стулья, стильный стол,
Литые канделябры со свечами
И прочее. Октавио выходит,
Закутанный небрежно в простыню,
Как в тогу иль хитон. На стул садится,
Зевает откровенно. И во всём
Я почему-то смутно ощущаю
Присутствие незримое какой-то
Мне не известной женщины (как знать:
Быть может, это Истина, Маат?)[2].

04. 05. 99