- список поэм - пред. часть поэмы - список фотографий -

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пропуски и повороты вздымая на чашах сердечных,
Смутных предчувствий весы направляли прозрачную Нгелле;
Зябкий рассвет, омывая от мрака трехмерность предметов,
Полных забвения чувств ее неощутимо касался
В час, когда путь, просеченный наощупь в неведеньи, кончив,
Мбенге свернула направо и вышла к желтевшему дому,
Лентами сросшихся окон глядевшему в область земного.

Взглядом незрящим чреду серокрапчатых тумб ощущая,
Место железной ограды, прешедшей в недвижность покоя,
Мыслью несознанной вспомнила Нгелле, и вещие слезы,
Полны живительной солью бесплодных полей Омомбабвы,
Скорби раствор унесли, намывая пески утешенья,
Вниз по ланитам, лучей не крадущим, стезей невозбранной
Радужный путь прочертив, испарением легким поблекший.

Тяжкую дверь отворив, по высокоуступчатой серой
Лестнице, вверх и назад отбиваемой крепкой стеною
Каждые десять ступеней подобно лучу в световоде,
Равным углом обежавшему всё протяженье изгиба
Волоса, ставшего стеклообразным объемом сиянья, —
По возносившейся так в полутемном зияньи подъезда
Лестнице Нгелле пошла, протянув пред собою прямые
Длани, точащие чувственно и умозримо мерцанье,
Путь освещая двойной не нуждавшейся в третьей лампаде.

К верхней двери, дерматином обитой узорчаточерным,
Ночи безлунной подобным, лучистою россыпью шляпок
Светлых обойных гвоздей густозвездного сонма покрытым,
Мбенге приблизилась и безотчетным касаньем десницы
Древний замок хитроумный лишила смыкающей власти.
По два покоя с обеих сторон коридора явились
Мбенгенгелеле и в левый второй, затененный листвою,
Дева вошла, невесомым движением воздух колебля,
Танец летучих пылинок, размеренный непостоянством
И несогласьем движения всех неизменно согласный,
Еле заметно смутив непокорным и общим порывом.
Села на ложе меж шкафом большим и окном светоносным,
Листьев и пропусков строй по недвижному строю предметов
Влекших вослед за бесшумным путем пузырька Мганагинги,
И просидела четвертую долю его без движенья,
Неводы Мганы сокрыв в колыхании сестринской влаги,
От возмущений храня пустоту испарившейся скорби.

После очнулась; очами зелеными весь оглядела
Тихий тенистый покой и, поднявшися, в кухню направо
Легкой стопою прошла, миновав стеллажи в коридоре
И от флакона Нагинги укрывшись смещеньем на север.
Там у окна белорамного встала, древесною сетью
Не полоненного, взором тягучим впервые измерив
Дганды безлюдный простор, опустевший в сезон возлетанья,
Светлый, безмолвный, дыханьем сестры напоенный отныне.

Шорох незапный отвлек темнокудрую; вспять обернувшись,
Тайных укрывищ насельницу, внучку высокого Мганы,
Серую мышь длиннохвостую оком душевным прозрела
За двухконфорной плитою на плинтусе волноподобном.

«Радуйся, мудрая Мбенгенгелеле, посланница Кьянне, —
Молвила отрасль Нагинги, эфирные струи колебля,
Строем незримых волнений сотрясшие черный приемник,
Справа от гостьи воздвигнутый на подоконнике ровном,
Черной воронкою воздуху звучную весть передавший, —
Вижу, с каштановой рощей рассталась ты, мудрость Кьянане
Новою кровью нетленной вместивши в прозрачные члены.»

Речи искусной вняла темнокудрая; воздух минуя
И тонкоструйный эфир, через пряжу высокого Мганы
Мудрый ответ огласила носящей седые одежды
Цвета священного утра Нагинги, родителя света:

«Нет, не была никогда я в урочище стройных каштанов;
Лишь водометные брызги рвались из протертого шланга
Неудержимым цветком, потемневший асфальт орошая.»

«Вижу премудрость твою, леденея смятенною мыслью,
Дочь Мбоното, — отвечала насельница нор крепкозданных, —
Молви, откуда стопы принесла в сей чертог благолепный,
Весь ожиданьем, как сладостью сахар крупитчатый, полный.»

«Прежде протрется о воздух стекло пузырька Мганагинги,
Чем Мбоното бытию необъемлемой Дганды причастен
Станет, — ответила Нгелле и снова к окну отвернулась, —
Мы же из шара воды рождены с дорогою сестрою,
Участь которой напрасно в зеленой глуби созерцанья
Слезные железы тщатся омыть предрассветной росою.
Видишь, седая, как высохли местности пепельной Дганды?»

«Ведаю долю, недавно постигшую юность Тиннитсу, —
Молвила отрасль Нагинги, — о ней мне поведала Кьянне,
Неразделимотекущими крыльями легких балимба
Весть принеся; и о том, как Гальгинга могучего Мбоно
В час вознесенья племен удержала, от Кьянне я знаю.»

«Семьдесят восемь сестер темноликих; какой ты внимала
Из многомудрого сонма? У каждой свои песнопенья.
Прежде, чем Мгана большой пробудился у серого дома,
Участь свою отыскала Тиннитсу в сосуде забвенья,
Дганде, еще не увитой лучащейся пряжей Нагинги,
Тем же наитьем ведома, что я в сей чертог велелепный.
В час возлетанья племен ни один не остался, удержан;
После, к пределам воздушного слоя поднявшись, народы
В тучи собрались и выпали вниз, населивши районы,
Знаменьем пышной Гальгинги свое возвращенье отметив,
И чередуют с тех пор облегченье и отяжеленье,
Ввысь воспаряя толпой и под радужным сводом слетая.
Видишь, сейчас опустенья сезон в иссыхающей Дганде;
Скоро начнут выпадать, обращаясь к занятьям привычным.»

«Верю всему, многомудрая, — древняя мышь отвечала, —
Лишь одного не могу уместить растяжимой душою:
Не было и не могло быть ничто прежде утра Нагинги,
Мысли мгновеньем явившего равное ей повсеместно
И повсеместным явленьем предметов начавшего мыслить.»

К думам своим обратясь, не расслышав искусных сомнений,
Только молчанием внятным ответила Нгелле, подобным
Полнящей слух тишине, оглашающей гулкие своды
В час, когда влаги журчанье во мрак крестоносного слива
Самосогласно уходит последнею гнутой струею,
Темное странствие по многочленистым трубам начавши.

После сказала: «Как молот отбойный прерывистым ревом
Рвется к безгневному центру бесшумной земли, и огромный
Гром сокрушает безжалостно древний асфальт градоносный,
Жгучими звездами трещин теряющий целостность жизни,
Так непрерывность души раздробляется скорби дыханьем,
Веющим тьмою в хранилищах мысли, как только проснется
Память о милой, кого не коснуться прозрачным объятьем.
Как живоносная капля, скользнувши с перстов увлажненных,
Связью поверхностных сил содержима в круглеющей форме,
Пав на чугунный поднос, равноструйным огнем раскаленный,
Муки шипеньем исходит, и атомы, взброшены жаром,
Паром разносятся ввысь, разрывая слиянность единства,
Так иссыхает душа, прикоснувшися воспоминанья,
Что возвратилось ко мне, на речений манок отозвавшись.»

«Мудрая Нгелле, утешься, — ответила отрасль Нагинги, —
Ведаешь, чем для вместилища сущностей стала Тиннитсу,
Кем для высокого Мганы, хранителя сущих предметов.»

«Да; и ничьих в беспредельном вместилище сущностей Дганде
Слез отмыкающих ток не прольется над горькою долей
Той, что лишь Нгелле одной дорога была в облике прежнем.
Сухи ключи, и песчаные русла взметаются ветром.»

Молвила и от окна отвернулась мгновенным движеньем,
Легкой нежданностью стены, внимавшие робко, смутившим,
Скорой стопой через кухню прошла и прозрачной десницей,
Света нервущийся путь не кривящею косностью ткани,
Вентиль трехгранный стальной повернула, означенный синим
Кругом, знамением внятным покоя мышления Мганы,
Слитого из беспредельных быстрот обращенья предметов;
После второй повернула, означенный темным багрянцем,
Сущностной мощи Нагинги подобным, открытой для зренья
И для касанья во всех не лишаемых места предметах;
Но ни одной благодетельной капли податливой влаги
Не пролилось; лишь слепые гаддьюнда из членистой глуби
Рев испустили урчащий, предчувствьем нежданного полнясь.

«Выйди, подруга, — промолвила Мбенге, — да током прозрачным
Дганды иссушенной вены напоим, молчанию внемля.»

Внемля молчанью судьбы несказанной, из щели укромной
Вышла наследница Мганы и, в воздух стремительно прыгнув,
Острых зубов многорядье вонзила в запястие девы;
Крови прозрачной напором отброшена, на пол упала;
Видела, как многоструйным цветением ринулась влага,
Глянец немеющих стен орошая и бурным потоком
В кран гнутовыйный вливаясь, сплетения труб наполняя,
Люки и сети каналов и реки от устья к истоку,
Неисчислимым путем обновляя вещественность Дганды.
Гром многохолмистый грянул, и тучи, сгустившись мгновенно
Из возносящейся влаги, разрозненной в ткани воздушной,
Дали начало движенью неспешному стад Лугальгинги,
Долгокружащим пареньем отверзших сезон ниспаданья.

В венах круженье растущих пустот ощущая, Нгелеле,
Твердости ног исчезающей тщетно пытаясь замену
Взором слабеющим и омедлевшей проворностью дланей
Возле себя обрести, ухватилась за вентиль округлый
Близкостоящей плиты, отверзая течение газа;
Не удержалася, навзничь упав на линолеум светлый,
Мягкость упругости скудной мгновенно отвсюду собравший,
Чтобы прозрачные члены от жестких ушибов избавить.

«Ведаешь, что нам еще совершить остается, подруга, —
Тише шуршанья балимба седых прошептала Нгелеле, —
Влагой насыщена Дганда; но нет в беспредельной ни искры,
Что подожгла бы невидимый газ, нетерпения полный...
Скоро зажжем лепестки голубые, отраду для взоров,
Скоро, одежды свершений и тягостных слов совлекая,
Тяжких скорбей обрету незапамятное облегченье,
Очи Тиннитсу увижу в зеленой ограде покоя,
В неутишимом волненьи, незримом труду и усилью

Речи прощальной и гулу судьбы повинуясь, взбежала
Быстро на грудь возлежавшей проворная отрасль Нагинги,
К Мгане, хранителю сущих, воззвала молчаньем душевным
И острорядье зубов на прозрачной гортани сомкнула.
Пламя незримодушевное вырвалось и в возлетаньи
Газ, из конфорки струившийся, в синий венец полыханий,
Равнотекущих и равносгорающих, переродило,
Чувственный облик огня объявив благочувственной Дганде.

Вождь Бабалума, ведя за собой ниспаданье народов,
Первым узрел несказанное, мимо окна пролетая;
Быстро сокрылся, блюдя одиночество стойбищ священных;
После поведал народам, постигнутый мудростью Кьянне.

Мбенгенгелеле, стихий несовместных явив бытованье,
Всю многодольную Дганду проникнув двояким дыханьем,
Встретив сестру и творения восстановив соразмерность,
Стала второю супругою Мганы, числителя сущих,
Одушевляя движеньем покой и покоем движенье.

(нить повествования прерывается, после чего обнаруживается Мбенгенгелеле, в состоянии крайней отрешенности совершающая путь по Дганде - она является в некую квартиру - выходит из беспамятства и встречает там мышь, внучку Мганагинги - беседует с нею о своем происхождении, погибшей сестре-близнеце Тиннитсу и противоречивости мифологической системы - движимая скорбью по сестре, выпускает из своих вен воду (которая у нее вместо крови, отчего она и прозрачная) и огонь и наполняет ими вены Дганды, т.е. водопровод и газопровод - обнаруживает себя как субъективную сторону мировой души)

- продолжение поэмы - список поэм - список фотографий -